Постновка "Жар-птицы"

Опишу, каким балет «Жар-птица» мне представлялся при сочинении его в Петербурге, каким он предстал перед зрителями в Париже в 1910 году и каким стал, до какого состояния дошел, во что превратился на моих глазах в течение почти тридцатилетнего существования на сцене. Разница между тем, о чем я мечтал, и тем, что видел в последние годы, очень велика.

Из всех поставленных мною балетов (за исключением «Клеопатры») «Жар-птица» оказалась балетом наиболее пострадавшим от изменений, упрощений, от неправильного руководства, а более всего — от практичности директоров.

Многое из этой сказки мне удалось увидать осуществленным на сцене Гранд Опера. * Многое превзошло даже мои ожидания. Прекрасна была музыка. Выражала она каждый момент сказки и звучала неслыханно фантастично. Красивы были костюмы Головина (он дал чудные костюмы для всех участвующих, не удались ему только два костюма — самой Жар-птицы и Ненаглядной Красы, которые были нарисованы поэтому Пакетом и оказались очень удачными). Но особенно хороша была головинская декорация: сад, как персидский ковер, сплетенный из самых фантастических растений, замок невиданной зловещей архитектуры. Все в мрачных тонах с таинственно светящимся золотом. Великолепны были все исполнители во главе с Т. Карсавиной (Жар-птица), В. Фокиной (царевна Ненаглядная Краса), А. Булгаковым (Кощей бессмертный). Об исполнении роли Ивана-царевича ничего сказать не могу потому, что сам играл эту роль. Играл с большим удовольствием. Роль эту любил. Во всяком случае, пожелания автора исполнял точно. После А. Булгакова роль Кощея исполнял замечательный мимист Э. Чекетти. Он был, конечно, хорош по исполнению, но совершенно не подходил но внешности. Должен был быть высокий, скелетообразный, страшный старик. Тысячелетия сох он от жадности и злобы. Чекетти же был маленький и кругленький. Кордебалет был замечательный и по составу и, что еще важнее, по его отношению к делу. Никогда потом я не видал таких кошек, билибошек, кикимор...

Вспоминаю, выполнения каких трудностей мне тогда удавалось добиваться. Вот пример: при выходе из замка свиты Кощея я поставил для каждой группы разные гротескные движения. Одной группе, мальчикам-рабам, я показал появление большим прыжком с поворотом в воздухе и с поджатыми ногами. Во время репетиции, на гладком полу, это очень хорошо выходило. Когда перешли на сцену и надо было прыгать, рискуя слететь с «горы», то артисты струсили. «Это невозможно, Михаил Михайлович»,— сказал один из них, стоя наверху и глядя в «пропасть». Я был задет. Как же мог я придумать невозможное? Кроме того, я чувствовал эффект такого дьявольского появления. Я храбро побежал на гору, чтобы показать. Когда поднялся к воротам замка и взглянул вниз, храбрость моя исчезла и убеждение изменилось. Я почувствовал, что полечу вниз и сломаю себе голову. Но все ждали, как я сам покажу то, что поручал делать другим. Отменить невозможно, был бы большой конфуз.

Я прыгнул, повернулся в воздухе с поджатыми ногами и, почувствовав, что не сорвался, а благополучно упал на «корточки», побежал вниз с решением больше никогда не показывать этого трюка, а отменить его сейчас же.

Но когда я сказал об отмене, самолюбие артистов заговорило. Один за другим, вертясь в воздухе, полетели они из дверей Кощеева замка. Постоянно и бесстрашно повторяли они на каждом спектакле этот опасный прыжок.

Я подробно изложил этот пример, доказывающий, с каким увлечением, с какой любовью относились к балетам артисты в то счастливое для меня время.

Я мог бы много привести примеров, когда «невозможное» становилось возможным благодаря тому, что в это время работа в балете была не службой для артиста, а любимым, дорогим делом. Они чувствовали, что создается новый балет с совершенно иным, новым подходом к искусству.

Введите ваше имя:

Комментарий:

Защита от спама - решите пример: