Первые русские сезоны

Впервые узнал я о проекте сделать поездку балета в Париж из письма А. Бенуа. Я отдыхал в Швейцарии летом 1908 года. Отдыхал не вполне, так как каждый день работал с И. Л. Рубинштейн. Она начала со мной заниматься в Петербурге в сезон 1907/08 года. Ее желание исполнить роль Саломеи в пьесе Оскара Уайльда и исполнить «Танец семи покрывал» привело к тому, что она стала работать со мной ежедневно и очень усердно. Когда мы с женой направились в Саих на отдых, она последовала за нами. Надо отдать должное этой артистке. Такую энергию, настойчивость в работе редко приходилось встретить. На следующее лето она последовала за нами еще дальше, в Сорренто, где мы работали уже над другими танцами. Работа над Саломеей была совершенно необычная и единственная в моей жизни. Надо было одновременно и научить Иду Львовну]танцевальному искусству, и создать с нею танец Саломеи. До меня она очень мало занималась танцами и в них совершенно не преуспела. Задача предстояла создать к спектаклю не только танец Саломеи, но создать и танцовщицу. Помогала энергия молодой артистки и необычайная ее внешность. Мне казалось, что из нее можно сделать что-то необычное в стиле Бирдслея.. Если эта надежда не совсем оправдалась при постановке «Саломеи», то в «Клеопатре» и «Шехеразаде» получилось то, что представлялось мне с первых моих уроков с И. Л. Рубинштейн.

Жил я в Швейцарии, сосредоточенный на этой работе и занятиях живописью. Получаю письмо от А. Бенуа, в котором он пишет, что ему пришла идея уговорить С. П. Дягилева повезти в Париж балетную труппу и показать там наш балет «Павильон Армиды» и еще другие мои балеты. К со-жалению, письмо это осталось у меня в России, и я лишен возможности не только привести здесь этот любопытный документ, но даже точно вспомнить его содержание.* На основании этого письма я всегда думал, что идея показа русского балета за границей принадлежит Александру Николаевичу и что ему же принадлежит мысль показать именно мои постановки, а не балеты старого репертуара. Я знал, что Дягилев уже устраивал в Париже концерты, что уже поставил там оперу «Борис Годунов» с Шаляпиным, знал, что все, что он предпринимал, было успешно и что он делал все в широких размерах. Лучшего организатора для балетных спектаклей, мне казалось, невозможно желать. Помнится, что у меня осталось впечатление, что это еще не решено и есть еще много вопросов. Письмо было со многими шуточками, как обычно в письмах Александра Николаевича, но мне показалось, что это «серьезно».

Действительно, балет, поставленный нами совместно на императорской сцене, прошел, несмотря на все препятствия, с блестящим успехом, мы постоянно говорили с Бенуа о балетном искусстве, оба чувствовали, как много еще можно сделать, но я должен был работать исключительно на благотворительных спектаклях, а Александр Николаевич после первого соприкосновения с дирекцией императорских театров при постановке балета почувствовал, что с этой дирекцией ему не поладить. А тут его друг, человек исключительных организаторских способностей, необыкновенной энергии, вывозит из России и показывает Парижу все виды русского искусства, портретную живопись, симфонические концерты, оперу... Естественно, появилась идея: отчего же не попробовать показать Парижу балет. Конечно, я очень заинтересовался этим проектом, очень взволновался и стал мечтать, чтобы дело состоялось. Когда я вернулся в Петербург, Александр Николаевич немедленно устроил свидание мое с С. П. Дягилевым.

Введите ваше имя:

Комментарий:

Защита от спама - решите пример: