Не говорю здесь о художественных достоинствах того или иного конкретного балетного спектакля Говорю только о принципе. Такого рода спектакли по сути дела почти неизбежно несут на себе печать жанровых признаков и образного строя той музыки, которая поставлена во главу угла постановочных замыслов. Они становятся спектаклями-концертами и решительно порывают с закономерностями высшей формы театрального жанра, с закономерностями сюжетной пьесы.
Генезис этого распространенного на Западе явления расшифровывается без труда. Это — одна из линий фокинских исканий. Именно та из них, которая увела его от сюжетного, фабульного балета, от целостной, развернутой музыкально- драматургической формы хореографического спектакля.
При видимости высокого пиетета к музыке («музыка — основа хореографического замысла»), на самом деле здесь проявляется по существу Формальный подход к ней: живая композиторская мысль не участвует в создании спектакля; имеет место иное — приноровление к целям балета, к отвлеченно взятой хореографической задаче музыки, созданной не для балета, или же, наоборот, приноровление хореографии к музыке, кристаллизующей в себе отнюдь не хореографический замысел.